http://vk.com/feed
http://novocherkassk.net/viewtopic.php?f=29&t=61826
Тяжелым и трагическим стало Рождество Христово в 1920 году в Новочеркасске. С тех пор, и по ныне, Столица Донского Казачества в оккупации сатанистов-большевиков затем дегенератов-демократов

Еще в начале декабря, пресса трубила о так называемых «психологических баръерах над Новочеркасском и Ростовом на Дону, мол они остановят многократно превосходящие дивизии красных, и вновь повернут наступление на Москву. Но ВСЮР катилось на Юг… недалеко от Новочеркасска, 3-й и 4-й Донские корпуса резко перешли в наступление, оставив в бою под Провальским Конным Заводом более 3000 красноконников, но не поддержанные основными силами, были вынуждены продолжать отход на Юг.
Стратегически бой за Новочеркасск был проигран за раннее. Еврейские агенты при штабе ВСЮР поставили наиболее стойкие части 4-го Донского Корпуса в пассивную зону в районе Каменного Брода, что промеж Новочеркасска и Ростова, не самый сильный 3-й Донской корпус, который понес бешеные потери будучи в арьергарде ВСЮР по Центральному Донскому фронту занял позиции для контратаки перед Рождеством 1919 (1920 НС), но силы были более чем в 10 раз не равны…
Скоротечный бой, наблюдали с высочайших крыш зданий Новочеркасска…
Конница отходила, никто не мог в это поверить… В Новочеркасске уже шла спешная эвакуация, на Персианских возвышенностях происходила катастрофа – небольшой 3-й Корпус красные брали в кольцо окружения. Во имя спасении элитной Донской конницы, на подходе к городу были оставлены части спешенных легкораненых казаков при небольшом количестве пулеметов и двух орудий лёгкой артиллерии… оставлены на верную смерть… правильными залпами из винтовок и шрапнельными выстрелами на низком разрыве, они отбивали атаки бесконечных орд проклятой красной армии, но патроны и снаряды неизбежно таяли…

К Вашему вниманию цитата из очерка белогвардейского журналиста Раковского "В стане белых".
"...Рождественскую ночь войска провели под Новочеркасском. Казалось, что вся обстановка складывается в пользу донцов. В последних боях, в особенности под Провальскими конными заводами, пассивно отступавшие казаки, что называется, огрызнулись, да так, что не одна тысяча красноармейцев осталась на поле сражения. Все офицеры и генералы в один голос говорили о бодром, уверенном настроении донцов. В таманском дворце я встретил председателя Донского войскового Круга Харламова9, который вместе с командующим Донской армией генералом Сидориным только что вернулся после посещения частей корпуса генерала Мамонтова10. Его общий вывод сводился к тому, что как командный состав, так и простые казаки настроены великолепно и готовы двинуться в бой, куда нужно, куда прикажут.
С утра в первый день Рождества на подступах к Новочеркасску начался решительный бой. Яркое солнце освещало покрытый снегом притихший город. Во дворце атамана, где я увидел генерала Сидорина, на мой вопрос о положении дел он ответил:
— Телеграфируйте в газеты, что мы бодры и верим в успех.
Верили в успех все. Все, казалось, было сделано, чтобы разбить врага и, кто знает, быть может, тем самым значительно изменить ход событий.
В городе было тихо и безлюдно. Изредка по улицам проезжали конные казаки, двигались какие-то пешие команды. Проходит час, другой. Грохот орудийных выстрелов становится все слышнее и слышнее. В городе по-прежнему было спокойно.
С крыши здания войскового штаба я наблюдал за ходом происходившего вдали на буграх боя. Обстановка казалась неясной. Стоявший возле меня инспектор донской артиллерии Майдель недовольно покачал головой.
— Наши отходят, - заметил он.
Вдали чуть-чуть видны были черные точки, темные пятна и линии: то наши и неприятельские части маневрировали и наступали друг на друга...
В полевом штабе командующего царило выжидательное настроение.
Проходит час, другой... Грохот орудийных выстрелов приближался. В сердце начинали закрадываться тревога и беспокойство. Настроение быстро понижалось.

— Сбили с бугров. - Эти роковые слова, кем-то произнесенные, в одно мгновение облетели всех.

К трем часам дня как-то сразу стало ясно, что наступает критический момент боя. В Новочеркасске начиналась сумятица. Заметались отдельные всадники и беженцы. Выстрелы раздавались уже под самым городом. По улицам быстро проходили обозы. Возле атаманского дворца спешно строились конвойные сотни. Через Новочеркасск в образцовом порядке, порою с песнями проходили уже и строевые части.

Происходило что-то непонятное, необъяснимое... Сил, казалось, было более чем достаточно. Настроение войск было великолепное. И вдруг... столица Дона, колыбель Добровольческой армии, “змеиное гнездо контрреволюции”, по выражению большевиков, город Новочеркасск оставлялся донцами, можно сказать, без упорного, кровавого, беспощадного боя, к которому, по-видимому, войска были вполне готовы.

Уже над городом начинали рваться шрапнели. Все заторопились.

Вечерело. Войска и беженцы спускаются вниз, проходят через балку и направляются на Аксай.

Все, казалось, никак не могли уяснить себе смысла и значения того, что произошло. Это было видно из тех летучих фраз, которыми обменивались между собою отступавшие.

— Мы бы расколотили сегодня Думенко, да Буденный со своей конницей подоспел.
— Жалко Новочеркасска, Господи, как жалко...
— Ничего, все равно дня через три, через пять вернемся обратно. Пусть только Мамонтов подойдет...
— Мы свое возьмем: не первый раз покидаем Новочеркасск.
— Ну и достанется же Новочеркасску от большевиков. Разорят дотла. Ведь это у них гнездо контрреволюции...
Над городом видно уже зарево.
— Новочеркасск горит...
— Нет, это в Хотунке (в двух верстах севернее Новочеркасска).
— Зарево-то, зарево какое...
Расположенный на высокой горе, освещенный последними лучами солнечного заката, город был удивительно красив. На багровом небе отчетливо были видны клубы дыма.
Настроение у всех, казалось, все же было бодрым. Иногда с песнями проходили пехотные части. Тяжелое впечатление производили лишь беженцы с котомками за плечами, шедшие из Новочеркасска.
Мороз крепчал. Города уже не видно. Лишь багровые языки огня поднимались там, откуда вышли последние части Донской армии...."

Красные били по неглубоким окопам прямой наводкой из тяжелых орудий, в огне разрывов смешалась земля, снег, и кровь гибнувших казаков, но из мглы пороховой гари, всё еще раздавались последние редкие выстрелы. Конница красных обошла последний белоказачий редут и уже ворвалась в город. И вслед за ней, на еще дымящиеся и замолкнувшие окопы, густыми цепями наступала красная пехота.
- Примкнуть штыки! – словно из под земли раздалась команда офицеров, и редкая казачья цепь вышла из развороченных снарядами окопов. Красные открыли яростный огонь изо всех видов оружия, но белые казаки шли вперед как на параде, смертельной хваткой сжав обмороженными руками заледеневшие винтовки. Словно спотыкаясь падали убитые и раненные, молодой вахмистр, сжав окровавленные зубы пытался встать на раздробленную от разрыва снаряда ногу, и волочилась по глубокому снегу окровавленная пола казачьей шинели, и вот он пал навзничь сраженный вражеской пулей в горло. Юный пулеметчик – второй номер, вытащил из под убитого хорунжего поджарый Льюис и высадил последнюю очередь в наступающую волну красных бандитов, когда упало больше десятка, он громко и радостно вскрикнул, но тут же пал в снег сраженный несколькими пулями.
Вольноопределяющийся Лозин первым столкнулся с вражеской ордой, он ударил здоровенного иногороднего Гудова штыком в горло, прикладом отбил идущий в самую печень штык озверевшего латыша резанув его голову и добив в спину, но пал на бок от ловкой пули откуда-то спереди… Молодой юнкер с душераздирающим криком заколол штыком четырех противников, и его разорвало в клочья упавшей под самые ноги гранатой... Казаки словно морская волна выбросившаяся на берег, таяли в плотном строю наступающих красных супостатов, всё смешалось – выстрелы, крики умирающих, лязг штыков и удары прикладов…

А в последних лучах скорого зимнего заката ослепительно сияли купола Новочеркасского Собора…

Мы обязаны закончить тот бой ПОБЕДОЙ! С нами Бог! Они умирали за НАС!

Сергей Белогвардеец 11 мая 2012.