Ерофей Васильевич Павлов родился 4 октября 1896 года в станице Екатерининской Первого Донского округа Области Войска Донского в семье войскового старшины Василия Михайловича Павлова. Он окончил Донской Императора Александра III кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище, из которого в 1915 году выпустился хорунжим в 47-й Донской казачий полк. В конце 1916 года Павлов был командирован в Винницкую школу военных лётчиков и по собственному желанию зачислен в состав Императорского ВВФ России. Вплоть до самого выхода России из Первой мировой войны сражался на Юго-Западном фронте. За отвагу в боях он был награждён георгиевским крестом.
После Октябрьского переворота Павлов вернулся на Дон, вступил в отряд донских антибольшевистских партизан, но вскоре был тяжело ранен и отправлен на лечение в станицу Константиновскую. Во время общего восстания казаков оказался в их рядах, после чего служил в броневых частях (командовал бронепоездом) и авиации Донской армии (Донских воздушных войсках). Дослужился до чина полковника.
Не сумев эвакуироваться из Новороссийска в марте 1920 года, Павлов перешёл на нелегальное положение, обзавёлся фальшивыми документами с чужой фамилией и стал называться Сергеем. В межвоенный период он работал бухгалтером, чертёжником, постоянно находясь под угрозой ареста. В 1936 году Павлова арестовали, но вскоре освободили. К 1939 году он прошёл заочный курс технической школы и получил аттестат инженера-конструктора, вскоре после чего устроился инженером на паровозостроительный завод «Локомотив» в Новочеркасске, где организовал подпольную антибольшевистскую организацию
Летом 1942 года, после занятия немцами Новочеркасска, Павлов вместе с другими казачьими офицерами предложил немецкому командованию помощь казаков в борьбе с советскими войсками и добился разрешения на формирование Донского Войскового штаба и строевых казачьих частей. К концу того же года он сформировал пластунскую сотню и 1-й Донской казачий полк. Последнее формирование было экипировано оружием лёгкого калибра, оставленным советскими частями при отступлении. Численность войск Павлова возрастала такими темпами, что вскоре в их состав стало входить свыше десяти полков и большое число оборонительных сотен. Немцы приписали к Павлову связного офицера, капитана Мюллера, облегчавшего казачьим полкам доступ к запасам оружия, обмундирования и провизии, захваченным у Красной Армии. Впоследствии большинство казачьих частей, созданных силами Павлова, было почти полностью уничтожено в боях с Красной Армией в феврале 1943 года. После этого Павлов в качестве походного атамана возглавил казаков-беженцев, покинувших вместе с немцами Дон и обосновавшихся сперва — с весны 1943 года — в Херсоне, а затем в Кировограде, где сформировал еще несколько казачьих полков. С декабря того же года Павлов вступил в должность походного атамана Казачьего Стана, а с марта 1944 года — состоял в Главном управлении казачьих войск (ГУКВ).
17 июня 1944 года, в позднее время суток, Павлов приехал на предполагаемый фронт, неподалёку от города Новогрудка, и, не наблюдая следов противника, выехал на пригорок один, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. В этот момент он, по официальной версии, был «по ошибке» принят белорусскими полицейскими за партизана и убит «шальной» пулей, как впоследствии сказал Т. Н. Доманов. По другой версии, Павлов был убит своим адъютантом, сотником Д. В. Богачёвым, который позднее был разоблачён как советский агент и расстрелян 3 июля 1944 года.
Похороны походного атамана, прошедшие в Новогрудке, были, по описанию Николая Быкова, «грандиозными». Горожане во главе с епископом Афанасием, городским начальством и представителями немецкого командования присутствовали на церемонии. «Казаки, — вспоминал Быков, — навзрыд оплакивали дорогого походного атамана, вспоминая, как он не один раз подставлял свою голову под пули, защищая их», а адъютант Павлова, сотник Плотников, стоял перед гробом атамана на коленях и, плача, «каялся в своем преступлении перед убитым в том, что своим поведением мало помогал ему и не уберег от пули». Захоронение Павлова в Новогрудке рассматривалось как временное — казаки планировали при дальнейшем походе взять тело с собой, чтобы уберечь его от возможного уничтожения или поругания со стороны большевиков.
Посмертно немецкое командование присвоило Павлову звание генерал-майора вермахта. Телеграмма от П. Н. Краснова с соответствующим указом была внезапно передана генералу Доманову уже во время похорон, на могиле походного атамана.
Франсуа де Ланнуа. Казаки Паннвица (1942-1945). — М.: АСТ, 2005. — 241 с. — ISBN 5-17-028084-X
Н. А. Быков. Казачья трагедия. — Нью-Йорк: Издательство Н. А. Быкова, 1959.
Смерть Походного атамана полковника С. В. Павлова
Двадцать седьмого мая 1944 года я, временно исполняя, вместо заболевшего генерала П. Н. Краснова, должность начальника ГУКВ, выехал из Берлина в Новогрудок (Белоруссия), в районе которого тогда сосредотачивались казаки и их семейства группы Походного атамана Павлова.
Поехал я туда с одобрения генерала Краснова для ознакомления с положением этой крупной группы казаков. Там я оставался до 2 июля.
В этот период времени в указанный район подтягивались казачьи группы, отставшие по пути движения. Эшелоны казаков и их семейств с их скарбом прибывали поездами до станции Лесная, близ Барановичей, а дальше шли походным порядком.
Штаб Походного атамана и некоторые учреждения его были расположены в самом городе Новогрудке, а беженцы и полки заняли ближайшие к городу деревни. Местность в районе Новогрудка лесистая, удобная для дей ствий партизан. Последние не отличались большой активностью, но все же иногда осмеливались подходить к деревням, занятым казаками, и их обстреливать, а также закладывали мины на дорогах.
Охрану района, занятого семействами, несли только что сформированные казачьи полки. Походному атаману приходилось иногда организовывать небольшие экспедиции для очищения прилегающей лесистой местности от партизан.
Представителем германской власти в Новогрудке являлся начальник округа (гебитскомиссар) доктор Гилле (артиллерийский подполковник). Кроме него, в Новогрудке находился германский майор Мюллер, состоявший при штабе Южной германской группы представителем Восточного министерства. На него в декабре 1943 года (в бытность указанного штаба в городе Виннице) была возложена задача ведать всеми казаками, отступавшими с германскими войсками.
Как доктор Гилле, так и майор Мюллер хорошо разбирались в обстановке и весьма доброжелательно относились к казакам. Они оказывали всемерное содействие Походному атаману и заботились о казаках, но не вмешивались во внутренние казачьи дела. Павлов в своих действиях был совершенно свободен, и от него лишь требовалось, чтобы он держал в курсе дела указанных лиц.
В распоряжении гебитскомиссара были небольшие полицейские отряды, немецкие и белорусские, под начальством немцев. В задачу их входило и обеспечение района от нападения партизан. Доктор Гилле просил Походного атамана обязательно ставить его в известность о передвижении казачьих частей, чтобы, во избежание могущих быть недоразумений, он мог об этом сообщать своим подчиненным.
Походный атаман Павлов, получив донесение о выступлении 17 июня утром одного из эшелонов из Лесны, решил выехать навстречу ему в большое село Городище, отстоявшее от Новогрудка (по прямой линии) в 35-ти километрах и лежащее юго-восточнее его. Накануне его отъезда мы с ним и его начальником штаба, войсковым старшиной Домановым, долго обсуждали детали завтрашнего движения. На мой вопрос, уведомлен ли доктор Гилле о предстоящем движении, Павлов ответил утвердительно.
Рано утром 17 июня он вместе с войсковым старшиной Домановым, полковником Силкиным, войсковым старшиной Лукьяненко и своим адъютантом подъесаулом Богачевым, с конвойной сотней выступил из Новогрудка и, делая крюк, направился через район деревень, занятых казаками, к юго-западу от города. По пути он взял с собой одну сотню.
Шли по большой дороге. Павлов с сопровождавшими его лицами был в голове колонны. Вперед выслан головной дозор из трех казаков под начальством донского хорунжего Крысина. Когда голова колонны около восьми часов вечера прошла селение Омневичи, лежащее в восьми километрах к западу от Городища, и поднялась на небольшой перевал, восточнее этого селения, впереди были брошены белые ракеты и почти вслед за этим был открыт огонь.
Павлов, крикнув, чтобы дали ракетницу для бросания ответной ракеты, осадил коня назад. Ракетницы не оказалось. Она была у вестового Богачева, который шел в хвосте колонны, только что втягивавшемся в Омневичи.
Несколько казаков спешились и бросились к перевалу, но Павлов приказал им отойти. Он, с ним вестовой и подъесаул Богачев, оставались на лошадях, сойдя вправо с дороги, по которой пришли. Между тем, как только открылась стрельба, Доманов повернул голову колонны налево кругом и направился к деревне, которую только что прошли. На околице он остановился.
Стрельба продолжалась. Павлов, по-видимому, желая соединиться с колонной, направился рысью к ней вдоль небольшой возвышенности, из-за которой, справа, продолжался редкий огонь. Между тем Доманов и другие бывшие при нем офицеры по огню определили, что ведут его не партизаны, а обученная часть и послали разведчика с флюгаркой выяснить, кто стреляет, и если свои, то сказать, что идут казаки.
Наблюдавшие за движением атамана, заметили, что примерно в 150 метрах от деревни и места их нахождения, тело его начало склоняться, а затем он упал с коня. Подскочившие к нему люди застали его умирающим. На левой скуле его было видно небольшое пулевое отверстие, а за правым ухом большее (выходное). Было восемь часов вечера. Почти вслед за смертельным ранением Павлова стрельба прекратилась, и вернувшийся разведчик сообщил, что стреляли белорусские полицейские.
Здесь же выяснилось, что несколько дней назад партизаны наступали на село Городище и были отбиты, потеряв несколько человек убитыми. Отступая, они грозили, что скоро вновь вернутся и разделаются с селом.
В ожидании нового наступления бандитов были приняты соответствующие меры и в числе их, для обеспечения направления со стороны Обневичей, восточнее этой деревеньки, за небольшим возвышением, по обеим сторонам дороги, на невысоких бугорках, были сделаны окопы и заняты белорусскими заставами с пулеметами. Окопы были расположены так, что брали под перекрестный огонь тот небольшой перевал, на котором показалась голова колонны казаков.
Когда хорунжий Крысин со своим дозором перевалил через возвышенность, с белорусских застав были брошены опознавательные белые ракеты. На них ответа не последовало. Белоруссы открыли огонь. Крысин со своими казаками бросился в атаку на левую заставу и был смертельно ранен.
Как раз в это время показался на перевале Павлов и ближайшие к нему люди.
Чуть ли не с момента смерти Павлова начала распространяться молва, что убит он своими, причем основанием для этого послужило то обстоятельство, что при его движении огонь был справа, а убит он пулей, попавшей в левую сторону его лица.
На следующий день после смерти Походного атамана, доктор Гилле лично выехал на место трагедии. Мною было поручено полковнику Головко произвести подробное расследование. Лично я опросил ряд непосредственных свидетелей гибели полковника Павлова.
Установлено, что основной и главной причиной смерти Походного атамана было то, что он не поставил в известность о своем выступлении гебитскомиссара.
Почему он этого, несмотря на напоминание, не сделал — неизвестно. Не зная о его движении, доктор Гилле не мог предупредить своих подчиненных.
Белорусские заставы, не ожидая появления казаков и ожидая партизан, все же, для большей вероятности, бросили опознавательные ракеты. Ответа на них не получили и открыли огонь.
Надо отметить, что после длительного похода, в котором казаки сильно обносились, они были одеты весьма разнообразно, и белорусам трудно было отличить их от партизан. То обстоятельство, что некоторые казаки имели фуражки и лампасы, а также были одеты в немецкую военную одежду, дела не меняло, так как все это носили и некоторые партизаны.
Трагедии способствовало и то обстоятельство, что полковник Павлов, выслав головной дозор, шел, как говорится, на его хвосте. Не будь этого, если бы колонна следовала за дозором на положенном расстоянии, Павлов имел бы время разобраться в обстановке и принять нужное решение.
Всякий военный человек, участвовавший в боях, знает, что даже самый храбрый солдат, бросающийся в атаку, может быть убит в спину. Вполне вероятно, что когда полковник Павлов шел рысью на присоединение к голове колонны, обернулся назад через правое плечо, и в этот момент пуля попала в левую сторону его лица.
Учитывая все данные, полученные при производстве расследования и при опросе непосредственных свидетелей трагедии, не остается никакого сомнения в том, что Походный атаман Павлов был убит пулей с белорусской заставы. Все другие версии являются плодом недоразумения или злой воли. Грузовой автомобиль, на котором было перевезено тело Павлова от места трагедии в Новогрудок, был остановлен на окраине города на короткое время, пока будет приготовлено все необходимое для приема его.
Я поехал туда, чтобы поклониться праху покойного. На грузовике, охраняемом казачьей стражей, лежало тело полковника Павлова, сплошь усыпанное живыми цветами. Лицо было закрыто белым платком. Когда я его приподнял, то увидел совершенно спокойное лицо так трагически погибшего Атамана. На левой скуле его, ближе к носу, была видна небольшая ранка входного пулевого отверстия.
Хочется отметить, что почти одновременно с Походным атаманом погиб хорунжий Крысин, бросившийся в атаку на белорусский окоп, с которого был открыт огонь. Будучи ранен на несколько минут раньше атамана, он умер через несколько дней.
С Дона выступило четыре брата Крысиных. Трое из них погибли по пути отхода с Дона, о чем мне со слезами рассказывал четвертый оставшийся в живых брат — хорунжий. Но и его постигла судьба братьев, когда он с беззаветной храбростью бросился на окопы мнимого врага.
В. Г. Науменко
Назначение Походным атаманом Доманова
В день смерти Походного атамана Павлова войсковой старшина Дома-нов был начальником его штаба. Только накануне своей смерти Павлов в моем присутствии и совершенно неожиданно для меня, да, кажется, и для самого Доманова, произвел его из есаулов в войсковые старшины.
После смерти Павлова в группе его казаков, в связи с разными слухами и злостной пропагандой, создалось тревожное настроение, и необходимо было немедленное назначение нового атамана.
Назначение Походного атамана и члена ГУКВ, вместо покойного Павлова могло быть сделано по выбору и представлению генерала Краснова, но для этого требовалось время. Обстановка же в Новогрудке требовала немедленного, хотя бы временного, назначения возглавления этой группы казаков.
В то время там находились полковники Кравченко, Вертепов, Силкин и другие, по своему образованию, служебному и командному стажу для этого вполне подходящие, но они были старыми эмигрантами. Учитывая несколько осторожное отношение генерала Краснова к старым эмигрантам, я назначил временным заместителем Походного атамана Доманова, который по своему положению начальника штаба был в курсе дела.
На следующий день пришло распоряжение о назначении его от майора Мюллера, который за день до смерти Павлова выехал на несколько дней из Новогрудка, оставив своим заместителем обер-лейтенанта Шаца.
25 июня была получена телеграмма генерала Краснова о производстве Доманова в полковники и о назначении его Походным атаманом и членом ГУКВ.
В. Г. Науменко
http://molodidov-cossacks.com/?p=18706