Статья одного хорошего человека:

Олег Неменский.
Меня уже несколько раз попросили отреагировать на статью Ярослава Бутакова Миф об украинском казачестве, написанную явно в пику моей статье "Сыворотка памяти" и тем самым продолжающую обсуждение фильма «Тарас Бульба» на АПНе. Признаться, хотелось её просто проигнорировать, так как мне с этой статьёй спорить неинтересно и моя критика её будет похожа скорее просто на ругань. Но раз есть потребность…
Сразу оговорюсь, что и к Ярославу, и к его текстам я отношусь с большим уважением и симпатией. Но, к сожалению, эта статья явно выбивается из такой характеристики.
Вообще, сама тема интересная и обсуждений достойная. Как относиться к украинскому казачеству – вопрос старый. Впервые так остро его поднял Пантелеймон Кулиш, и для него за этой темой стоял глубокий личный надрыв. Начав с очарования местной казацкой спецификой, став одним из лидеров краевого движения, он вскоре осознал, что оно ведёт не столько к большему раскрытию дорогой ему русской культуры, сколько к её дроблению, к региональному обособлению. Увидев корни этого в традициях местного автономизма, он со всей страстью стал проклинать казачество. И он обрушился на Гоголя за его «Тараса Бульбу», борясь не столько с гоголевским текстом, сколько со своими же прежними взглядами. И действительно: корни пленившего его в молодости идейного течения были в умонастроениях тех, кто был обижен ликвидацией Гетманщины и вырос в мечтах о её возрождении.
Кулиша можно понять: увидев опасность в той идеологии, он хорошо понимал и её истоки. И пытаясь бороться с ними, он старался выбить из под них ту легендарную основу, которая была основана на памяти о «вольной республике православного рыцарства». Эта память действовала тогда против идеи русского единства, которой он отдал последний период своей жизни.
За ним по тому же пути пошёл и Николай Ульянов. В свой знаменитой книге он попытался вылить весь свой негатив в отношении украинства на казачество. Стройная концепция: степные разбойники захватывают Малороссию и навязывают ей свою чужую, в основах своих нерусскую культуру. Это место (начальные главы) книги Ульянова – самая слабая её часть. Не будучи историком по 16-17 вв., Ульянов просто перевернул на них логическую схему, созданную на основе 18 и даже во многом 19 века. При неизбежной в таком случае подгонке фактов под теорию, он не смог избежать и простой модернизации: судить о казаках 17 века в категориях века 19-го. И так те же выступления казаков против Москвы увиделись ему свидетельством неприятия общерусского национального проекта, о котором казаки в то время и подозревать не могли.
Сам вопрос, насколько украинство укоренено было на своём раннем этапе в традиции левобережного автономизма – очень важный и действительно подлежит обсуждению. Я сейчас лишь отмечу, что фрондирование имперскому центру со стороны малороссийских помещиков – совсем не то же самое и даже не продолжение тех идейных и политических настроений, какие были свойственны их предкам казакам сто и более лет назад. Но Ярослав и не ставит этого вопроса. Он почему-то считает, что «фундаментом строительства отдельной украинской нации» стало «самосознание, основанное на региональных особенностях Западной Украины». Мягко говоря, неадекватное утверждение. Очевидно, историю украинства он не знает, но решил, что раз самое «свидомое» сейчас население на Западной Украине, значит, украинство как-то выражает тамошнее региональное своеобразие… Более того, находит в современном украинстве «основу галицийской субъэтнической идентичности». Но тут я даже спорить не буду: это было бы похоже на проведение ликбеза. Это просто полное незнание того, что такое украинство.
Не удивительно, что в статье всё обсуждение казачьей темы сведено к обвинениям казачеству 16-17 вв. за их грабительские набеги и нетвёрдую политическую ориентацию. Делается это всё с тем, чтобы доказать нам, что они де были плохие и никакие не герои. Ярослав ставит своей задачей развенчать «образ запорожцев как сознательных борцов за православную веру и русскую народность». Но целью выступает уже не история украинства, а в некотором смысле священная борьба за историческую правду, против лживых «мифов» и за соответствие «фактам». Впрочем, факты здесь отбираются соответственно замыслу.
Сами же обвинения построены по очень странной, и, на мой взгляд, просто абсурдной логике. С ней трудно логически спорить, именно потому что она абсурдна. Вот описываются первые выступления казаков в конце 16 века: «Итак, что мы видим? Первая война запорожских казаков на территории Речи Посполитой — это война против известного ревнителя Православия и просветителя князя Острожского». Ещё аргумент: во время набегов «объектами казацких грабежей становились простые селяне и мещане Украины». И что? Ну да, князь Острожский – несомненный защитник Православия, а раз они повоевали с ним – значит они не защитники Православия. Видно, причиной конфликтов в то время Ярославу видится только вопрос о защите веры. Мягко говоря, неадекватное представление об эпохе и мотивации сторон. Вообще, чтобы доказать, что в этом конфликте религиозный вопрос имел хоть какое-то место, надо провести оригинальное научное исследование. Раньше историография этого «не замечала».  А, кроме того, можно привести много примеров, как православные представители благородного сословия того времени устраивали настоящие маленькие войны друг против друга, в том числе жгли деревни и угоняли люд. Это было обычным делом и для того же князя Острожского, имевшего самое большое войско в стране. Так что, по этой же логике, никакие они после этого не православные и не радетели за веру? Абсурд. А православные народы, воевавшие друг с другом – тоже, значит, не были православными воинами? Давайте тогда и русский народ приплюсуем к развенчанному казачеству: вон, новгородцы с суздальцами воевали, да и кто только с кем тогда не воевал…
И это что ж, значит, как-то доказывает их равнодушие к делу защиты, выражаясь словами Ярослава, «веры и народности»? И более того, что казачество «всегда было враждебно» «народу Украины»? Для Ярослава почему-то «православный» значит святой, а «русский» значит горячий сторонник общерусского национального проекта. Раз не святой – значит и не православный, раз не подчиняешь свою жизнь борьбе за единство русского народа – то никакой ты не русский воин, а враг народа. В каком-то фильме был момент, когда молодой человек чуть с собой не покончил, обнаружив, что объект его любви, сама неземная красота и ангел, ходит в туалет. Вот здесь Ярослав мне очень напоминает такого человека. Даже боюсь, что будет, когда он узнает, что грабежом единоверных в это время совсем не только одно казачество занималось…
Из того, что «трудовое земледельческое и торгово-ремесленное население» становилось жертвой казацких выступлений, почему-то делается вывод, что казаки себя с ним «не отождествляли». Этот же вывод делается и в отношении к «москалям», когда Ярослав радостно соглашается с Грушевским. Да, грабили и убивали – значит, считали их другим народом и не были православными! Это логика примерно такая же: «подсудимый, вы воровали кошельки у пассажиров трамвая, значит, вы не считаете их людьми, а сам вы никакой не пассажир!». Оно, конечно, может быть и так, но одно другое никак не обязывает и не определяет. Плюс к тому, Ярослав совершенно не учитывает особенности систем идентичности той культуры: народность виделась в церкви, и все, кто в Русской церкви, виделись одним народом. Поэтому не отождествлять с ними казаки себя не могли. Что, конечно, никак не мешало грабить друг друга.
Далее Ярослав выдвигает тезис: именно мещанство и селянство Украины, особенно первое, стало той силой, которая сподвигнула верхушку казачества принять подданство Москвы… Именно оно всегда тянуло к Москве, «под православного царя». А образцом казацкого анти-поведения здесь выступает Выговский.
Мне очень интересно, а откуда сведения по настроениям селянства Украины? О том, что оно чего-то там хотело, да ещё и «под царя»? Я вот с такими сведениями в источниках не сталкивался. И очень сомневаюсь, что селянство этих земель в обсуждаемое время вообще что-то слышало о православном царе в Москве. Телевизор оно ещё смотреть не научилось, за новостями не следило. Да и вряд ли, за исключением жителей приграничных районов (тут есть особые источники – и они хорошо описаны Б.Флoрей), оно вообще что-то о Москве слышало. По всем исследованиям европейского сельского сознания досовременной эпохи, их кругозор ограничивался очень небольшими областями.
В отношении мещанства мы можем приводить примеры патриотической деятельности православных братств и отдельных личностей, и зарождение тогда идеи покровительства Москвы, но столь же обильно можем приводить и обратные примеры: об успехах унии как раз в мещанской среде, об их стремлении говорить на польском, а не на «простом русском» языке, о всесторонних успехах полонизации и т.д. Если уж начать здесь отбирать сведения так же предвзято, как Ярослав делает это по казачеству, то быстро нарисуем образ мещанства как лютого ненавистника православия и Московской Руси.
С отбором фактов всё выглядит очень грубо. Ярослав приводит описания самых ранних казацких выступлений (конца 16 в.) и потом сразу перескакивает на Конотопскую битву. Всю ту эпоху, которая была между ними, он опускает. Интересно, почему: из-за сознательного желания обойти неудобные для концепции факты или просто по незнанию? Конечно, история казачества даёт немало поводов для негативного отношения: элементы там собирались всякие и бандитизма было много. Сама та идеология рыцарей-защитников Православия, которая нашла воплощение в том числе и в гоголевском «казацком эпосе», сложилась не сразу и более-менее определённо проявилась только к концу 1610-х гг. Хотя и до этого православные церкви, монастыри и мещанские братства по всей Западной Руси получали немало пожертвований от казацких атаманов и уже успели осознать их своими покровителями и защитниками.
Напомню классическую уже периодизацию «сопротивления восточных славян польско-католической агрессии» по её «движущим силам»: 1) главная движущая сила сопротивления – феодалы (конец 14 – конец 16 в.), 2) мещанские братства – кон. 16 – начало 17 в., 3) казаки – с 1620-х гг. Я к такой схематизации всегда относился не очень хорошо, хотя она очень удобна для структуризации материала на лекции и разбивки вопросов на экзамене. И всё же, при всех «но», обусловленных большей сложностью всех этих процессов, она отражает некоторые очень важные их особенности. Действительно, до конца 16 в. деятельность братств и казаков вообще не заметна, и, действительно, с 1620-х гг. (и даже конкретно  с 1620-го года) казачество становится главным протектором православия в Западной Руси. Именно оно (и конкретно Сагайдачный) в тот год гениально провернуло всю эту операцию с пребыванием в Речи Посполитой патриарха Феофана и поставлением нелегальной православной иерархии во главе с Иовом Борецким. А впоследствии именно казачество несколько раз срывало попытки заключения новой унии, к которой были склонны верхи православной иерархии, и установления на этой основе униатского патриархата. И так и не допустили этого сценария, просто физически угрожая жизни её инициаторам. Ярослав, наверное, не читал всех тех источников, в которых описывается, как казаки реагировали на лишь любые слухи об измене православию того или иного православного деятеля, сколько тому же Борецкому (и много ещё кому) приходилось отсылать им оправдательных писем и посольств с разъяснениями, сколько писем с угрозами предателям они слали обратно… Они сорвали явно готовившуюся новую унию в 1623 г., потом в 1627-м, потом в начале 30-х. Если бы не они, то Киевский патриархат в составе Римской церкви, о котором так мечтают сейчас, существовал бы уже с тех пор, и нéчего было бы присоединять потом к Московской патриархии. И именно они в середине века очистили от унии и от поляков все те земли, на которых смогли закрепить свою власть.
Сама их идеология – она была калькой с польской. Они мыслили себя шляхтой, рыцарской республикой, состоящей из воинов веры. Но вера у них при этом была православная. И хотя им потом очень трудно было сжиться с мыслью о царе и своём подданстве ему (в чём некоторые почему-то пытаются видеть чуть ли не предательство русской народности), но эта республика православных воинов – самоценное явление в нашей истории, сыгравшее в 1620-1660-х гг. решающую роль в судьбах самой древней русской земли. Многие тысячи этих воинов погибли в борьбе за веру и за то, чтобы «на Руси была Русь», и мы имеем не только право, но и моральный долг, обязанность гордиться этими в основном безымянными героями.
Примечательно, что Ярослав, например, упоминает о московском походе казаков с польскими войсками, но как бы забывает тот факт, что потом всё казацкое войско каялось и просило у патриарха Феофана отпущения этого греха – и он согласился на это только в последний день, будучи уже на молдавской границе. И ведь надо понимать, что когда они шли на Москву, они просто не очень-то представляли себе, кто там живёт в этой Москве…

Хочется задаться вопросом: а зачем вообще Ярославу понадобилось «безжалостно разрушать» «антиисторический миф о казачестве»? Насколько я понимаю, нанося удар по казачеству 17 века, Ярослав хочет показать хлипкость оснований украинства, прославляющего их частые измены как тягу к самостийности. Однако вся аргументация статьи, как раз наоборот, максимально укрепляет его основания: трудно их укрепить ещё более, чем с помощью радикального противопоставления казаков России, выводя их за пределы русского исторического самосознания. Довольно забавная затея: развенчивать русские героические мифы, чтобы ослабить украинство. Так, стреляя по казачеству, Ярослав попадает в русское самосознание и оказывает неоценимую услугу украинскому национализму. И не стоит удивляться, что весь фактический материал представлен в статье по текстам М.Грушевского, а проклятый Русской церковью И.Мазепа характеризуется как «глубоко благочестивый православный человек» и, кроме того, «приверженец идеи самостийности». А И.Выговский предстаёт лицом и воплощением сущности казачества…
Все мы помним это время – конец 80-х и все 90-е гг., когда чуть ли не каждый второй «интеллектуал» считал своим долгом «безжалостно разрушать» какие-нибудь «мифы» русской истории. Каждый день нам объясняли, что тот или иной персонаж, считавшийся нами прежде героем, был на самом деле низким подлецом, что великие победы наши предки выигрывали спьяну или из-за ошибок противника, а какое событие из русского прошлого ни возьми – всё свидетельство скотства и дикости, там нет и не могло быть ничего не то что великого, но даже и просто честного, не низкого. Поднепровское казачество правда, тогда не трогали – вроде ж не русские, а украинцы, значит там что-то хорошее было… И вот появился фильм, напомнивший обществу совсем уже забытое, что «нет, русские они были!», так следом выступает Ярослав с разоблачением очередного «мифа»: нет, никакие они были не герои, а беспринципные грабители без какой-либо благородной мысли.
И ведь здесь замер больший. Проблема казачества с каждым годом всё острее. И совсем не только украинского, но и донского, и кубанского, и далее на восток. В нём всё большее место занимает идеология казакийства, доказывающая, что казаки не русские и что русские им всегда были враждебны. Идёт борьба за удержание казачества в русском этническом и культурном пространстве. Идёт борьба за Восточную Украину: победит там украинизация, украинский взгляд на прошлое, или всё же нет, и одолеет русский. Само украинство уже совсем другое, чем то, которое создавал и с которым потом спорил Кулиш: оно уже не основано на Левобережье и не очень-то православное, а униатское – то есть как раз то, с чем казаки и боролись.
И в этих обстоятельствах Ярославу почему-то крайне потребовалось отделить казаков от русских, лишить их связи с русским патриотизмом, унизить и противопоставить: «Необходимо настойчиво показывать, что казачество всегда было враждебно и российской государственности, и народу Украины». С «народом Украины»-то проблем нет: украинская идеология видит своё казачество максимально высоко и гордо. И именно к ней могут обратить свои взоры современные жители исторической Украины (то есть казацких земель), прочитав такую статью. «Не хотите, чтобы мы были с вами – будем против вас» - совершенно естественная в такой ситуации реакция. Условный «Ющенко», конечно, искренне порадуется, всё это прочитав. Когда русские заняты обсиранием своего прошлого, развенчанием своих героев и борьбой с русскими историческими «мифами» - сердце русофоба радуется. Тем более, когда при этом встают в позу патриота, желающего вернуть народу правдивый взгляд на предков. И я ещё могу понять, когда такие статьи пишут наши местные «либерастические запроданцы» (таков их выбор), но когда это пишется человеком, известным своим патриотичным настроем и всё с тем же патриотическим пафосом… Я очень надеюсь, что эта статья была просто недоразумением.