(Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», стр. 130-153)

Одной из самых драматических страниц истории народов Северного Кавказа является переселение терского казачества, начатое Советской властью в 1918 г. Прерванное пребыванием на Северном Кавказе армий А.И. Деникина (февраль 1919 — март 1920 гг.) оно продолжилось до начала декабря 1920 г. 27 января 1921 г. Президиум ВЦИК РСФСР постановил «немедленно приостановить» выселение казаков из пределов Горской АССР, образованной к тому времени на территории бывшей Терской области, а 14 июля 1921 г. Президиум ВЦИК запретил переселение, назвав его ошибочной мерой. К тому времени примерно 25 тысяч терских казаков, примерно 1/10 казачьего населения Терека покинула свои станицы.

Многие современные исследователи называют выселение терских казаков 1918-1920 гг. первой в России депортацией. Слово «депортация» означает изгнание или ссылку как меру уголовного или административного наказания. Поэтому, строго говоря, депортацией можно назвать выселение терских казаков в ноябре — декабре 1920 г., лишь из 5 станиц за то, что они участвовали в октябре 1920 г. в восстание против Советской власти.

Что же касается переселения 3-х терских станиц весной 1918 г. и вторичного выселения тех же станиц весной 1920 г. (Деникин вернул выселенных в 1918 г. казаков в их станицы), то вряд ли можно считать это переселение депортацией: это была попытка Советской власти провести «черный передел» в Терской области, решить, как она предполагала земельный вопрос «по справедливости».

Анализ документов по истории переселения терских казаков 1918-1920 гг. никак не позволяет увидеть в нем проявление «русофобии», как утверждает И. Пыхалов.1 Большевики не боролись «c русскими». Они действительно хотели с помощью «безземельно переселения» не всех, а части казаков обеспечить землей безземельных и малоземельных и горцев, и русских иногородних и казаков (здесь и далее в скобках ссылки на документы в приложении документы №№ 1, 2, 3, 4, 5).

И. Пыхалов сомневается в наличии земельного голода у горцев Терской области. Между тем, специальная комиссия, созданная в 1906 г., для обследования земельного фонда на Северном Кавказе, пришла к выводу о том, земельный голод у горцев был вопиющим. Терское казачество, составлявшее до революции немногим более 20% населения области, владело более чем 50% удобной (30% всей) земли. Земельный казачий пай на Тереке (в среднем) составлял 18,8 десятин земли, а на одну душу горца приходилось 0,57 десятин пашни. Комиссия установила, что средний земельный пай горца мог прокормить только 14% проживающего в горах населения, остальные должны были переселиться оттуда или медленно вымирать от голода и болезней — они были «лишними ртами», «избыточным населением».

О земельном голоде горцев говорили на заседаниях Государственной Думы в 1906, 1907 гг. избранные от Терской области А.П. Маслов и Т.Э. Эльдарханов.

Это тогда было сказано, что у чеченца столько земли, сколько помещается под его буркой, а кусок земли под одной коровой стоит столько, сколько одна корова.2

Не удивительно, что горцы, которые то и дело «выходили за рамки законности» в борьбе за землю, торопили Советскую власть с решением это вопроса. Один из чеченских революционеров А. Шерипов говорил на съезде народов Терской области в мае 1918 г.: «Мы загнаны в суровые ущелья и дикие скалы гор и лишены возможности всякого человеческого существования. Если наши справедливые требования не получат удовлетворения, то вся голодная армия безземельных масс может стать страшной силой в руках контрреволюции. У нас нет Родины, потому что нет земли. Дайте нам родину, и вы встретите в нас братьев, рядом с вами сражающихся против всех врагов революции».3

Земельный вопрос, который был «альфой и омегой», вопросом жизни и смерти, который всегда «делал политику Терской области» обсуждался на съездах народов Терека в 1918 г. (до прихода в Терскую область Деникина их прошло пять). Это съезды нельзя назвать, как это делает П. Полян,4 съездами Советов: на съездах были представлены, кроме Советов, городские Думы, сельские самоуправления, военно-революционные комитеты, делегаты, избранные на сельских и станичных сходах.5

4 марта 1918 г. II съезд народов Терека в Пятигорске (с 5 марта он переехал во Владикавказ) признал власть СНК РСФСР и провозгласил образование на территории Терской области Терской народной республики, объявив ее составной частью РСФСР, принял ее конституцию, создал высшие органы — Терский народный совет и СНК.

По конституции Терской республики в национальных округах и казачьих отделах органами власти объявлялись не Советы рабочих, крестьянских, казачьих и горских депутатов, а народные советы и их исполкомы, в которых имели право избирать и избираться имущие классы.

На II съезде народов Терека горские делегаты выступили с требованием вернуть их исконные земли, что вызвало недовольство казачества. После того, как съезд проголосовал за решение III Всероссийского съезда Советов о социализации земли, часть казачьих делегатов ушла со съезда, заявив что только Учредительное собрание имеет право решать земельный вопрос. Никаких конкретных мер по практическому осуществлению советских земельных законов съезд не принял.

III съезд народов Терека (22-28 мая 1918 г., Грозный), подтвердив решения предыдущего съезда о конфискации помещичьих и крупных частновладельческих земель, отменил частную собственность на землю, запретил куплю-продажу земли с тем, чтобы наделить, прежде всего, безземельных горцев и беднейшее казачество.

На такие решения, безусловно, повлияла и сложнейшая политическая обстановка в области, и наступление турецкой армии на Кавказе, и выступление горских фракций, в том числе и А. Шерипова, который заявил, что «от способов решения земельного вопроса» зависит «исход революции в Терской области». На крики казачьих депутатов на съезде: «Не боимся, не запугаете! Это ультиматум!» Шерипов отвечал: «Мы сказали вам объективно о настроении наших масс, никакого ультиматума с нашей стороны не было».6

Для наделения безземельных (в резолюции говорилось, что в «в первую очередь удовлетворяются безземельные горские жители Ингушетии, Осетии, Чечни, Башкирии и иногородние»). III съезд постановил образовать запасной земельный фонд. Резолюция называет 3 источника его формирования: 1) земли, полученные «путем уничтожении чересполосицы», 2) избытки «после распределения земли по установленной уравнительной мере»; 3) частновладельческие земли. Заметим, что уничтожению чересполосицы в резолюции отведено первое место.

Уничтожить чересполосицу, т.е. выселить казачьи станицы, клином вдавшиеся в горские земли, предполагалось путем «безболезненного переселения» казаков на новые земли, а горцев в казачьи станицы «чтобы установить наконец, мир между ними».

За резолюцию по земельному вопросу («немедленно приступить к урегулированию чересполосицы путем переселения для уравнения национальных границ применительно к закону о земле») проголосовало 303 делегата, 127 воздержалось, ни одного голоса против не было.

Съезд постановил, что «переселение должно производиться так, чтобы переселяемый попадал по возможности в однородные с прежними привычными ему сельскохозяйственными и климатическими условиями».

Для обустройства на новом месте казакам должна быть выдана беспроцентная ссуда. За оставляемое ими в станицах имущество те, кто вселялся в станицы, должен был заплатить «по справедливой оценке». Вопрос о времени и способе удовлетворения выселяемых решали органы народной власти.

Территория, куда должны были переселять станицы, отводилась заранее и там «создавались условия для переселения». До переселения власть и соседствующие с предполагаемыми к переселению станицами горцы должны были принять все меры «к ограждению мирной жизни и имущества названных станиц».

Резолюция назвала проведение земельной реформы первоочередной задачей Терского народного Совета и СНК Терской республики, объяснив причины этого: «ввиду серьезности момента и зависимости стойкости общего фронта защиты области от решения земельного вопроса».

Съезд наметил к выселению 4 станицы: Тарскую, Сунженскую, Воронцово-Дашковскую (она же - Аки-юрт, Акки-юрт, или Акхи-юрт), Фельдмаршальскую с тем, чтобы их земли передали ингушам.7 Следует отметить неточность, допущенную П. Поляном8: станица Сунженская не была переименована в станицу Аки-юртовскую, как утверждает исследователь. Переименована в Аки-юртовскую была станица Воронцово-Дашковская.

О том что, «безболезненного переселения» казаков в 1918 г. не вышло, свидетельствует доклад делегации казаков и крестьян Терской области во ВЦИК 22 декабря 1920 г. (документ №26). Оказывается, при выселении станицы Тарской казаки вместе с осетинами (осетины в тот период были против выселения казаков) отбивались от ингушей и красноармейцев, «многие мужчины расстреляны», - писали казаки в 1920 г.

Доклад председателя комиссии ВЦИК по наделению безземельных горцев землей во ВЦИК в феврале 1921 г. подтверждает, что при выселении станицы Тарской (в ней проживало 6 тысяч человек) было убито 57 мужчин и 11 женщин (документ №29).

Эти и другие документы свидетельствуют, что в 1918 г. были выселены 3 станицы: Тарская с хутором, Сунженская и Аки-юрт. Что касается станицы Фельдмаршальской, предназначенной к переселению и станицы Кохановской, то они, по словам казаков, «были сожжены ингушами» в конце 1917 г., «скот угнан ими, а казаки скитались по соседним станицам».

Необходимо пояснить, что в 1918 г. осетины были против выселения казаков. 5 декабря 1918 г. на V съезде народов Терека делегат осетинской фракции С.А. Такоев заявил: «Несомненный факт, что горцы малоземельны, но разве для того, чтобы наделить их землей, необходимо лишить земли других трудовых землеробов?... Осетинская фракция поручила мне заявит следующее: ...земельный вопрос мы должны решить в интересах всех трудящихся элементов. Чем же виновато трудовое казачье население, что его, хотя бы и в стратегических целях, поместили здесь? Я полагаю, что выселением казачьих станиц мы добьемся не пролетарского решения вопроса, разрешения его не на трудовых началах, а на буржуазных». С.А. Такоев, который был председателем II и III съездов народов Терека в 1918 г., призывал к единению: «Мы все — и горцы, и казаки — одна трудовая семья, и нам необходимо жить в мире и братстве. Но, уничтожая чересполосицу, мы снова подойдем к гражданской войне».9

Н.Ф. Бугай и А.М. Тонов явно ошибочно приписали эту речь С.А. Такоева Г.К. Орджоникидзе, из чего последовал их же ошибочный вывод о якобы неоднозначной позиции Орджоникидзе по вопросу о переселении станиц и о его сомнениях в правильности этой меры.10

Факт помощи осетин Тарским казакам при их выселении в 1918 г. подтвердил 25 сентября 1920 г. в своем письме в Наркомнац член Осетинского ревкома. В 1920 г. и Осетия стояла за «уничтожение казачьего клина» (документ №11)

К началу V съезда народов Терека (ноябрь 1918 г.) три станицы были выселены, а ингуши были «удовлетворены в отношении земельного фонда», как с удовлетворением отметил в своем выступление на V съезде представитель горцев Цаликов. В то же время, акция выселения казаков вооруженным путем удручающе подействовала на делегатов съезда. Тот же Цаликов даже выразил сочувствие казакам: «я знаю, что трудно перейти из своего гнезда, где человек жил десятки лет, на другое новое место». Он осудил способ переселения казаков: «Тот метод, по которому недавно был разрешен этот вопрос, то есть с оружием в руках, нельзя принять...»

Резко выступила на V съезде народов Терека против выселения других казачьих станиц, граничивших с горскими землями, фракция левых эсеров. Она назвала «незакономерным полное уничтожение чересполосицы и связанное с этим выселение казачье-крестьянского элемента из давно насиженных мест».

Возражения против переселения казаков осетинской фракции и левых эсеров, не говоря уже о протестах казаков, заставили большевицкую фракцию несколько отступить от своей прежней позиции. Большевики предложили считать, что «разрешение земельного вопроса в области отнюдь не стоит в плоскости исключительной необходимости переселения аулов, станиц и селений, а стоит в плоскости равномерного распределения всего областного фонда между трудящимися всех народов области».

Эти предложения большевиков V съезд принял в качестве резолюции с добавлением слов: «... не исключая частичного устранения чересполосицы по мере надобности и с соглашения заинтересованных сторон». Таким образом, уничтожение чересполосицы уже не являлось основным источником формирования областного земельного фонда, хотя оно все еще «не исключалось», но применять его намеревались лишь «по мере надобности» и «с согласия сторон».

V съезд решил «немедленно наделить безземельных и малоземельных горцев, крестьян и казаков землей из областного фонда», а, вместе с тем, и «все трудовое население выселенных станиц Тарской, Сунженской и Аки-юрт», и «беженцев разоренных слобод и хуторов». Последним двум категориям населения в родные станицы возвращаться не разрешалось. Земля им отводилась «в местах, определяемых областной властью».

Для изыскания недостающих земель V съезд решил, не переселяя пока больше других станиц, отрезать у них часть земель и передать их «трудящимся ингушам, чеченцам, осетинам».11

Из 70 казачьих станиц Терской области, в которых проживало около 280 тысяч человек, Советская власть намеревалась переселить 18 с населением в 60 тысяч человек.12 (документ № 14, 26). До прихода в область армии Деникина успели выселить 3 станицы. Результатом начавшихся переселений и «черного передела» земель пока остававшихся на месте станиц было то, что горская беднота защищала Советскую власть, большевиков от деникинцев, как говорит А. Авторханов, «не по обычаям горского гостеприимства, а по соображениям классового порядка».13

В то же время, аграрная политика большевиков в 1918 г. привела к их вооруженному конфликту с казачеством и, во многом, способствовала падению Советской власти в области. А.И. Деникин, армия которого заняла Терскую область в феврале 1919 г., возвращал казаков в их станицы (документ №26), поэтому после ухода в марте 1920 деникинцев с Северного Кавказа выселенные в 1918 г. станицы пришлось выселять вторично.

Горцы восторженно встречали вступивших в пределы Терской области Красную армию и первых представителей Советской власти (документ №1), которые сообщали, что «настроение горцев всецело на стороне Советской власти».

Осознавая, что она «далеко не так влиятельна на Кавказе, как это необходимо, что бы держаться изнутри» (документ №2), Советская власть продолжила свою прежнюю аграрную политику: вновь выселила станицы Тарскую, Сунженскую, Аки-юрт, а примерно в конце июля Терский областной ревком распорядился выселить еще несколько станиц Сунженской линии (документ №6).

Американский историк Г. Дерлугьян почему-то находит союз «чеченских исламистов и северо-кавказских большевиков», сложившийся во время Гражданской войны, «странным», хотя сам признает, что» значительная часть чеченцев готова признать советскую власть на идейном уровне».14

Горцам прежде всего близка была политика большевиков по возвращению им их бывших земель. Во многом, именно поэтому горцы поддержали Советскую власть. В период Гражданской войны даже часть духовенства, так называемые «бедные муллы», вместе с горской беднотой боролись за нее, даже проявляя желание «записаться в коммунистическую партию». В своем выступлении в с. Назрани 16 марта 1924 г. мулла ингушского аула Шалги Магомет Мистоев с гордостью сказал, что «21 ингушский мулла пал в борьбе за советскую власть».15

Намереваясь обустроить все народы Северного Кавказа, Советская власть не смогла защитить интересы казачества, которое не могло не противиться крестьянской революции в деревне, когда весной 1918 г. беднейшее крестьтянство поставило вопрос об уравнительном переделе земли, который в условиях Северного Кавказа сразу же поворачивался против казачества, в том числе против его средних слоев, как наиболее массового земельного собственника. С весны 1918 г. «на волне возникшей тревоги за судьбу сословных привилегий заполыхали антисоветские мятежи».16 В том, что казаки довольно долгое время оставались «вандейскими войсками» и после революции, немалую роль сыграла политика Советской власти по отношению к ним, которая была весьма противоречива.

После установления своей власти большевики стремились «изжить» этот феномен, это своеобразное «войско-сословие», «народ-помещик», и, в то же время, прекрасно отдавали себе отчет в том, что казачество не сплошная контрреволюционная масса, что среди него есть и союзник пролетариата — бедняк, и колеблющийся середняк, которых надо оторвать от верхов казачества и привлечь на свою сторону. Результаты активной политики Советской власти по расколу казачьей массы и привлечения на свою сторону ее бедняцких и середняцких слоев изучены историками вполне достаточно, хотя дискуссии о том, «когда и насколько» бедняки и середняки казачества «отошли от лагеря контрреволюции» и заняли «политику нейтралитета» или «поддержали советскую власть» вряд ли, когда-нибудь закончатся.

А.И. Козлов справедливо считает «далеко не бесспорным» (в отношении казачества Дона, Кубани и Терека) положение о том, что:

1) основная масса казачества перешла на сторону Советской власти с конца 1918 по январь 1919 гг.;

2) основная масса середняцкого казачества с лета 1918 по осень 1919 гг. была нейтральной;

3) в ноябре—декабре 1919 г. в рядах РККА казаков было уже больше, чем у белых.

Помимо довольно взвешенных мер, проводившихся Советской властью в отношении казачества, выразившихся в принятии пятого пункта декрета о земле («земля рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуется»); «Обращения II Всероссийского съезда Советов к казакам» («вам говорят, что Советы хотят отнять у казаков землю. Это ложь. Только у казаков-помещиков революция отнимет земли и передаст их народу»); воззвания ВЦИК к казакам от 1(14) ноября 1917 г. («Казаки! Переходите на сторону победившего народа!»); обращения СНК от 25 ноября (8 декабря) 1918 г. «Ко всему трудовому населению» о борьбе с восстаниями Каледина и Дутова (контрреволюционеры «превращают трудовое казачество в орудие для своих преступных целей»); обращения подписанного В.И. Лениным от 9(22) декабря 1917 г. «ко всему трудовому казачеству» с постановлением об отмене воинской повинности и других льготах казакам.17 Помимо этих, довольно взвешенных мер, были и другие.

В директиве Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г. наряду с задачами нейтрализации среднего казачества, главный упор делался на репрессивные меры. Это циркулярное письмо к местным партийным организациям признавало «единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления — никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы».18 Ответом на директиву было восстание донских казаков. 16 марта того же 1919 г. Пленум ЦК РКП(б) вынужден был приостановить действие директивы.

По отношению ко всем казакам без разбора проводились массовые репрессии, местные власти издавали приказы об упразднении названий «станица», «казак», о запрете казакам носить лампасы; были реквизиции, в том числе и у трудового казачества, конской упряжи с телегами, отменялись местные ярмарки и прочее. Ленину пришлось призвать РВС Кавказского фронта телеграммой от 3 июня 1919 г. «быть особенно осторожным в ломке таких бытовых мелочей», даже «делать поблажки в привычных населению архаических пережитках», поскольку они в общей политике «совершенно не имеют значения», а «ломка» их только «раздражает население».19

После освобождения в марте 1920 г. Северного Кавказа от деникинской армии у Советской власти не было сомнений в том, что ее опорой здесь являются горцы, подавляющую часть которых составляли бедняки. По отношению к казачеству такой твердой и однозначной позиции у центральной и местной власти, похоже, не было (документ №2).

27 апреля 1920 г. Северо-Кавказский ревком намеревался для стабилизации обстановки на Тереке разоружить и казаков, и пограничные с казачьими станицами горские аулы. Г.К. Орджоникидзе поднял на этом заседании ревкома вопрос о разоружении горцев снять с повестки дня: «... несмотря на разбойничий дух, они являются угнетенным элементом на Северном Кавказе и единственно верным оплотом Советской власти», — заявил он.20

В мае 1920 г. на совещании казаков в Пятигорске Орджоникидзе на жалобы казаков о грабежах их чеченцами и ингушами ответил, что для урегулирования взаимоотношений русского населения с горцами необходимо устранить чересполосицу путем переселения всех станиц, территориально прилегающих к горскому населению.21

1 июня 1920 г. член Северо-Кавказского ревкома Мдивани повторил эту мысль на заседании ревкома (документ №4). 28 сентября 1920 г. С.М. Киров после продолжительной беседы с В.И. Лениным сообщил Оржоникидзе о ленинской позиции по вопросу о политике Советской власти на Северном Кавказе: «Общая линия поведения — опора на горцев. Землю надо дать чеченцам».22

Вместе с тем, он, вероятно, еще в июне 1920 г. пришел к выводу о необходимости отмены выселения терских казаков, поскольку в конце июня подписал телеграмму владикавказскому ревкому с предписанием немедленно приостановить принудительное расселение казаков станиц Тарской, Сунженской, Воронцовско-Дашковской и отчуждения у них пахотных земель. Он ориентировал работников, посланных на Северный Кавказ из центра, на поиски других путей решения вопроса наделения горцев землей.

Биографическая хроника Ленина показывает, как напряженно работал он над изучением казачьего вопроса в эти месяцы, выслушивал выступления казачьих делегатов на съезде трудовых казаков в Москве в марте 1920 г., сам выступал на нем, сопоставлял различные точки зрения, обсуждал казачий вопрос в разных инстанциях — и только 19 октября 1920 г. подписал декрет о землепользовании и землеустройстве в бывших казачьих областях для внесения его во ВЦИК.23 18 ноября 1920 г. декрет был узаконен. Он фактически не затронул казачье землепользование.

Вполне обоснованно мнение В.В. Щетнева о том, что в политической ситуации конца 1920 г. идти на ломку казачьего землевладения было нецелесообразно — в то время была необходима осторожная земельная политика.24

Многочисленные источники не оставляют сомнений в том, что восстание терских и сунженских станиц в октябре 1920 г. было, в основном, вызвано переселенческой политикой Советской власти, против отчуждения части казачьих земель казаки не возражали. Накануне восстания станицы (до объявления об их выселении) не было настроены антисоветски: они «дали своих самомобилизовавшихся людей в красную армию» при проведении «Недели против Врангеля»; законопослушно просили Терский облревком (исполком ст. Закан-Юрт, 1 августа 1920 г.) «разрешить ходатайствовать перед ВЦИК» об отмене распоряжения о выселении станиц Сунженской линии; проводили добровольный сбор продовольствия для Красной армии; станицы Нестеровская, Михайловская даже «самооборонялись» от восставших (документ № 6, 7, 9, 12, 22). К. Еремеев в письме в ЦК РКП(б) 19 июля 1921 г. писал: «В натуре «контрреволюционных казачьих станиц» не существует... Контрреволюционность станиц вообще, огулом, - вредная легенда» (документ №35) Это мнение подтверждает доклад И.В. Кошера в РВС Кавказского фронта от 8 декабря 1920 г.: из 13 350 человек, выселенных из четырех сунженских станиц Советскую власть поддерживали 6246 станичников (документ №24).

Выселение четырех сунженских (Ермоловской, Закан-Юрт, Самашкинской и Михайловской) и одной терской станицы — Калиновской (тотально всего населения) проведено было по приказу Орджоникидзе и Сталина (документ № 18, 24, 25). Орджоникидзе лично приказал «наиболее злостную» станицу Калиновскую сжечь (документ № 19, 43). (позднее он отменил это решение). Таким образом, выселяя эти станицы, руководствовались уже не решениями Съездов народов Терека 1918 г., а приказом РВС Кавказского фронта от 29 июля 1920 г. о «приведение в повиновение» станиц, восставших против Советской власти, «самыми решительными мерами вплоть до их разорения и уничтожения».25

Кавказское бюро ЦК РКП(б) 26 октября 1920 г. «одобрило и санкционировало все мероприятия Орджоникидзе по подавлению восстания сунженских казаков» (документ № 13).

Выселено было из Терской области не 70 тысяч казаков, как считают А. Петрович, А. Ливер, И.В. Яблочкина, И. Пыхалов26, не 45 тысяч, как считает П. Полян27.

Из 70 станиц терских казаков с населением 277 891 человек Советская власть предполагала, как уже говорилось, выселить 18 станиц — 60 тысяч человек — из сунженского отдела (в нем было 20 станиц), поскольку именно в этом отделе казачьи земли клином вдавались в горские.

К 14 апреля 1921 г., когда Президиум ВЦИК запретил переселение, население 11 станиц покинули свои дома: 8 станиц были переселены, 3 станицы разграблены, население их покинуло, выселять их не пришлось, но их тоже причислили к выселенным.

По подсчетам членов комиссии Казачьего отдела ВЦИК Шабунина и Гришина (документ №32), в 1918 г. (и вторично, весной 1920 г.) был выселен из трех станиц 8671 человек, в ноябре-октябре 1920 г. из пяти станиц — 21 806 человек. С учетом трех разоренных нападениями на них станиц, население которых покинуло их без выселения, авторы доклада определяют число оставивших свои дома казаков в 34 637 человек.

Следует заметить, что подсчет населения станиц производился «с исчислением хозяйств и населения по переписи 1916 г.». Конечно же, к концу 1920 г. население казаков в станицах убавилось, поскольку убыль всего населения Терской области по переписи 1920 г. составила по сравнению с 1917 г. 16% всего населения. В Терской области в 1917 г. проживало 1 021 918 человек, в 1920 г. — 905 001.28

С.М. Киров назвал число выселенных терских казаков — 22 тысячи (документ №23). Председатель комиссии ВЦИК по наделению горцев землей в феврале 1921 г. доложил во ВЦИК, что из Терской области «выселено более 25 тысяч трудового населения» (документ №29. Эта же цифра получается из сопоставления других источников. А.И. Деникин говорил о «примерно 10 тыс[ячах] человек», выселенных из 3-х станиц в мае 1920 г.29 А в докладе председателя комиссии по установлению границ Горской АССР Муромцева во ВЦИК от 28 сентября 1921 г. в котором речь идет о восставших станицах, выселенных в ноябре-декабре 1920 г., сказано, что он «расселил до 15 тыс[яч] казаков Сунженской линии» (документ №40). Так что цифра выселенных из Терской области казаков «примерно 25 тыс[яч] человек» наиболее близка к истине. Она составляет примерно 1/10 часть терского казачества.

Некоторые исследователи расходятся в определении мест, куда переселяли терских казаков, А. Ливен считает, что чеченцы, проживавшие на равнине, не допускали передачу казачьих станиц горской чеченской бедноте. К расходам по переселению казаков прибавилась утрата имущества в покинутых станицах, которое было разграблено, а продовольствие и фураж гнили «в тысячах пудов», т.к. их было нельзя вывести «за непредставлением средств передвижения по железной дороге». Большевики намеревались «установить, наконец, мир между горцами и казаками». Не получилось и это. Напротив, резко обострились отношения между ними, резко усилился местный национализм — горцы теперь требовали не только уничтожения чересполосицы, но и выселения из ГАССР всех казаков. Советская власть не побоялась обидеть своей политикой всех терских казаков, даже тех, кто поддерживал ее. Она сама способствовала уходу казаков в повстанческие отряды. (документ № 19, 21, 22, 25-38, 41).

1 Пыхалов И. Как обустраивали Чечню //Спецназ России. 2001. № 9(60). Сентябрь.

2 Терские ведомости. 1906. №126.

3 Газдиев А.М. Асланбек Шерипов — славный герой революции. Грозный, 1960. С.19.

4 Полян П. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001. С. 53-54.

5 Октябрь на Дону и Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 1977. С. 229-230.