Московский князь Димитрий, прозванный Донским, родился в 1350 г. О детстве будущего Великого князя, сына Иоанна Красного и Великой княгини Александры, известно совсем немного. «Воспитан же был он в благочестии и славе, с наставлениями душеполезными, — говорится в «Слове о житии…» Димитрия Иоанновича, — и с младенческих лет возлюбил Бога». Далее «Слово о житии…» дает такую характеристику Димитрию-отроку: «Еще юн был он годами, но духовным предавался делам, праздных бесед не вел и непристойных слов не любил и злонравных людей избегал, а с добродетельными всегда беседовал».

Детство святого Димитрия прошло под непосредственным влиянием святого митрополита Алексия, бывшего другом и советником отцу Димитрия, Иоанну Иоанновичу. Поначалу роль святителя в государственной деятельности сводилась к духовной поддержке первого среди русских князей, но после смерти Иоанна Иоанновича в 1359 г. митрополит становится фактическим главой русских княжеств. На него, возглавившего боярскую думу, ложится ответственность за весь ход политических дел на Руси. Девятилетнему Димитрию он на долгое время заменяет отца; до самой смерти в 1378 г. святитель — один из ближайших людей в великокняжеском доме. Не удивительно, что его воспитательное воздействие развило высокие качества Димитрия; этот облик юного князя и был увековечен древним описателем его жития. С самого начала жизни Великий князь был приобщен к среде русского подвижничества, пребывал в атмосфере, которую создавал вокруг себя преподобный Сергий Радонежский. С ранних лет Великий князь должен был учиться преодолевать себя, глядеть в лицо смертельной опасности, действовать в обстановке совершенно неведомой.

В 1359 (по другим предположениям в 1361) г. Димитрий был вынужден предпринять путешествие в Орду; это было связано с двумя совпавшими событиями — кончиной русского Великого князя и очередной переменой на ханском престоле. Поездка отрока Димитрия в Орду — все это сознавали — по-прежнему сопровождалась смертельной опасностью. Но она была и крайне полезной ему, будущему главе государства — видимо, об этом думал святитель Алексий, благословивший Димитрия на нее. Он должен был собственными глазами увидеть положение дел: соприкоснуться с врагом, уже более века мучившим родную землю, с которым надо было уметь говорить, а также, проплыв по трем русским рекам, обозреть Русскую землю, которой ему надлежало править. После кончины в 1359 г. его отца Иоанна Иоанновича великокняжеский ярлык на время был Москвой утрачен: малолетнему князю московскому Орда предпочла суздальского Димитрия Константиновича, мужа зрелого. Но в 1362 г. в результате очередного переворота в Орде пришел к власти хан Амурат. Сочтя действия своих предшественников беззаконными, он направил великокняжеский ярлык с послом в Москву. Суздальский князь не мог с этим мириться. Со своими войсками он занял Переяславль, не желая пропустить Димитрия Московского во Владимир, куда тот, сопровождаемый своей ратью, шел венчаться на Великое княжество. Но, увидев полки Москвы, он в страхе бежал и затворился в Суздале; благоверный князь Димитрий же, достигнув Владимира, прошел здесь через древний обряд вокняжения.

Великий князь-отрок постигал науку московской политики, заключавшейся в сочетании силы и милосердия. Под руководством митрополита князь постепенно приобретал ту особую мудрость государственного правителя, которую современники связывали с его личностью. Москва возвышалась. Она укрепила союз и с Суздалем, завершившийся в 1366 г. браком Великого князя Димитрия и суздальской княжны Евдокии Димитриевны. Тем не менее, постоянная трудность положения Великого князя Димитрия Иоанновича состояла в том, что практически на протяжении всей жизни ему приходилось вести непрекращающиеся войны с многочисленными врагами. Кроме постоянного противостояния Руси держав внешних — Орды и Литвы, Великий князь должен был неусыпно помнить о противниках внутрирусских, сильнейшими из которых были княжества Нижегородское, Рязанское и особенно Тверское. Практически ни одного значительного государственного решения Великий князь не принял без благословения Церкви. Три фигуры, облеченные духовным саном, оказались ключевыми для его жизненного пути: это святитель Алексий, преподобные Сергий и Феодор (Симоновский), впоследствии архиепископ Ростовский; каждый имел особенное влияние на Великого князя. Руководство митрополита Алексия, продолжавшееся вплоть до его смерти в 1378 г., имело жизненно- практический характер, и было для Димитрия Иоанновича школой не только духовной жизни, но и управления страной.

Великий князь Димитрий Иоаннович — выдающийся политик, государственный деятель и воин. Его правление было отмечено решительными сдвигами в политической сфере жизни. Дело возвышения Москвы требовало решения и задач созидательных. Устроение собственного дома — с этого начинал данное государственное дело Великий князь. В основе жизненного уклада великокняжеского дома находился истинно христианский брак. Семейная жизнь великокняжеской четы проходила под духовным руководством святителя Алексия, позже — Феодора Симоновского. Оказывал на нее влияние и преподобный Сергий: из двенадцати детей Димитрия Иоанновича и Евдокии Димитриевны двое сыновей были крещены Троицким игуменом. История сохранила некоторые черты высокого образа Великой княгини. Она принадлежала к ученикам преподобного Сергия, вела подвижническую семейную жизнь. Евдокия Димитриевна построила ряд монастырей и храмов, как в Москве, так и в Переяславле-Залесском, городе-резиденции Великого князя. В Москве, в Кремле, в память Куликовской битвы она заложила церковь Рождества Богородицы. После кончины Димитрия Иоанновича Великая княгиня Евдокия приняла монашество с именем Евфросинии в основанном ею монастыре Вознесения Господня в Москве; остаток ее жизни (+1407) был ознаменован аскетическими подвигами и чудесами. Княгиня была причислена к лику святых. Автор «Слова о житии…» Димитрия Донского находит точные и глубокие слова для описания совместной жизни великокняжеской четы: «Еще мудрый сказал, что душа любящего в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое носят в двух телах единую душу, на будущую славу взирают, возводя очи к небу. Так же и Димитрий имел жену, и жили они в целомудрии. Как и железо в огне раскаляется и водой закаляется, чтобы было острым, так и они огнем Божественного Духа распалялись и слезами покаяния очищались».

В качестве же основной личной черты Великого князя он называет необыкновенную любовь к Богу. Древний книжник пишет о Димитрии Иоанновиче в похвале ему: «С Богом все творящий и за Него борющийся… Царским саном облеченный, жил он по-ангельски, постился и снова вставал на молитву и в такой благости всегда пребывал. Тленное тело имея, жил он жизнью безплотных… Землею Русскою управляя и на престоле сидя, он в душе об отшельничестве помышлял, царскую багряницу и царский венец носил, а в монашеские ризы каждый день облекаться желал. Всегда почести и славу от всего мира принимал, а Крест Христов на плечах носил, божественные дни поста в чистоте хранил и каждое воскресение Святых Таинств приобщался. С чистейшей душой пред Богом хотел он предстать; поистине земной явился ангел и небесный человек».

С именем Димитрия Иоанновича связано строительство целого ряда новых монастырей и храмов. По благословению преподобного Сергия он заложил в 1378 г. Успенский Стромынский монастырь; предполагалось — в преддверии решающей битвы с Ордой — собрать в него молитвенников со всей земли Русской, чтобы духовно поддержать Русь. Настоятелем монастыря стал ученик преподобного Сергия Леонтий. Другой, также Успенский, монастырь Великий князь построил в благодарность Богу за победу в Куликовской битве. Его называют монастырем на реке Дубенке. Первым его игуменом так же был ученик преподобного Сергия, будущий святой Савва Звенигородский. На самом Куликовом поле был построен монастырь Рождества Богородицы: победа произошла именно в этот праздник. Так же после победы Димитрий Иоаннович построил Николо-Угрешский монастырь под Москвой и церковь в Москве Всех святых на Кулишках. В 1379 г., опять-таки с помощью преподобного Сергия, Димитрий Иоаннович выстроил Голутвинский монастырь, а также каменный Успенский собор Симонова московского монастыря.

В 70-е годы включился Великий князь Димитрий Иоаннович в борьбу с Золотой Ордой. Это движение, вдохновляемое Русскою Церковью, широко развивалось среди русского народа… Приближался грозный 1380 год. Узнав о приготовлениях Мамая, Великий князь Димитрий Иоаннович начал собирать силы для отпора: он понимал, что Русской земле угрожает повторение страшных ударов 1237 — 1240 гг. Наступил решающий момент его жизни; все предшествующее было лишь подготовкой сентября 1380 г. Великий князь был готов к осуществлению промыслительно возложенной на него задачи. Тридцать лет его окружало влияние великих святых его времени. В этой благотворной атмосфере его дух приобрел крепость и свободу. Он привык действовать в уповании на единого Бога — и теперь, имея Бога своим Помощником, он оказался в силах выступить против Орды. Под влиянием Церкви в его душе сформировалась и укрепилась идея единой Русской земли. Противостояние татарам мыслилось ему не одинокой борьбой Московского княжества, но союза всех Русских уделов, стремящихся освободить родную землю и защитить веру Православную.

Димитрий вместе с братом Владимиром Андреевичем и боярами отправился помолиться Живоначальной Троице в храм святого Сергия и принять его благословение. Святой Сергий не только благословил его на предстоящий великий подвиг, но и предсказал за трапезой конечное запустение и погубление Мамаю, а Димитрию помощь небесных сил, милость и славу. Кроме того, святой Сергий отпустил с ним двух иноков-богатырей — Александра Пересвета, бывшего в миру брянским боярином, и Ослябю — и дал каждому из них схиму с нашитым крестом, чтобы возлагать ее поверх шлема. Отпуская Димитрия, Сергий вновь сказал ему: «Господь Бог будет тебе помощник и защитник; Он победит и низложит твоих супостатов и прославит тебя». Вещие слова преподобного наполнили радостью и надеждой сердце Великого князя.

20 августа, в прекрасное ясное утро, московская рать выступила в поход. Димитрий сначала горячо молился в соборном Успенском храме, со слезами припадая к раке святого Петра и усердно прося его помощи, а потом перешел в Архангельский собор, где поклонился гробам родителя и деда. Затем он простился с нежно любимой супругой своей и детьми. Удерживая слезы, он поцеловал княгиню Евдокию Димитриевну, сказал ей на прощанье: «Бог нам заступник» и, сев на коня, выехал к выступавшему войску, которое благословляло и кропило святой водой духовенство, вышедшее его проводить из кремлевских соборов. Полки представляли величественное зрелище. Их доспехи и оружие ярко блистали на утреннем солнце. Кольчатые железные брони или стальные панцири из блях, шлемы с остроконечными верхушками, продолговатые щиты, окрашенные в красный цвет, тугие луки и колчаны со стрелами, острые копья, частью кривые булатные сабли, частью прямые, составляли вооружение и снаряжение русских воинов. Из их среды особенно выделялся сам Димитрий Иоаннович. Это был высокий, плотный человек, с темной окладистой бородой и большими умными глазами, в полном расцвете своих сил: ему было едва тридцать лет от роду. Далеко был виден и его огромный, алого цвета великокняжеский стяг с ликом Нерукотворного Спаса. Святой Сергий в своей грамоте вместе с пастырским благословением наказывал Димитрию: «Без всякого сомнения, государь, иди против них и, не предаваясь страху, твердо надейся, что поможет тебе Господь и Пресвятая Богородица». 7 сентября войско наше придвинулось к Дону, и пехота переправилась через наведенные мосты из деревьев и хвороста, нарубленных в соседних дубравах, а коннице приказано было искать брод. К ночи вся русская рать успела перейти реку и стала на ночлег на лесистых холмах, расположенных у впадения в Дон речки Непрядвы. Таким образом, на следующий день, 8 сентября, в день Рождества Богородицы, между обоими воинствами должно было начаться страшное побоище на местности, носящей название Куликова поля. Поле это покрыто небольшими возвышенностями и оврагами; кое-где на нем рос и лес. Речка Смолка разделяла оба стана.

В ту же ночь в соборном храме Богородицы, в городе Владимире-на-Клязьме, было чудесное явление. Оставленные на ночь в церкви пономари увидели, как у гробницы святого Александра Невского вдруг сама собой зажглась свеча, а из алтаря вышли два старца (может быть, святые митрополиты Петр и Алексий) и, подойдя к раке, сказали: «Восстани Александре, ускори на помочь правнуку своему, великому князю Димитрию, одолеваему сущу от иноплеменников ». И тотчас же, как живой, восстал из гроба преславный князь Александр, после чего все трое стали невидимы. Это чудесное явление послужило к открытию и прославлению мощей святого Александра Невского, найденных нетленными.

Устроив полки, Димитрий объехал их, говоря: «Возлюбленные отцы и братья, Господа ради и Пречистыя Богородицы и своего ради спасения подвизайтеся за Православную веру и за братию нашу». Ему отвечали из рядов восторженными кликами. Князь и воеводы удерживали Димитрия от желания драться впереди как простой воин и указывали, что ему надлежит стоять в стороне от битвы, наблюдая за ее ходом. «Тебе подобает стоять особо от битвы, — говорили они, — и смотреть на сражающихся, а потом честить и жаловать оставшихся в живых и творить память по убиенным. Если же тебя, государь, лишимся, то уподобимся стаду овец без пастыря; придут волки и распугают нас». Но уговоры их были напрасны. «Братия моя милая, — отвечал Димитрий, — добрые ваши речи и похвалы достойные. Но если я вам глава, то впереди вас хочу и битву начать. Умру или жив буду — вместе с вами».

Часов в одиннадцать утра показалась татарская рать; своими серыми кафтанами и темными щитами она походила на черную тучу. Навстречу татарам немедленно двинулись русские, сияя своими светлыми доспехами и червлеными щитами. На некотором расстоянии друг от друга обе рати вдруг остановились. Тут с татарской стороны выехал огромный воин, подобный древнему Голиафу, чтобы начать битву единоборством. Звали татарского великана Чели-бей, а по другим сведениям — Темир-Мурза. Завидя его, инок Пересвет, шедший с Ослябей в передовом полку, сказал воеводам, что хочет биться с татарином, и воскликнул: «Отцы и братья, простите меня грешного; брате Ослябе, моли за меня Бога. Преподобный отец игумен Сергий, помоги мне молитвой твоей!» Затем с копьем в руке и со схимой и крестом на голове Пересвет выехал из рядов и понесся на татарского Голиафа. И тот тоже кинулся ему навстречу, и оба ударились друг о друга с такой силой, что кони их пали на колени, а сами богатыри мертвыми сринулись на землю. Вслед за тем наступил черед и Димитрия Иоанновича. Он бросился во главе передового полка на татар и, громогласно читая псалом: «Бог нам прибежище и сила», врубился в их ряды. Вскоре обе рати смешались, и началась жесточайшая сеча. Димитрий продолжал сражаться как простой ратник, показывая пример мужества и отваги, и переменил несколько коней, убитых под ним. Мамай же, по татарскому обычаю, наблюдал за сражением с вершины Красного холма. По выражению летописца, копья ломались, как солома, стрелы падали дождем, пыль закрывала солнечные лучи, мечи сверкали молниями, а люди падали, как трава под косою, кровь же лилась как вода и текла ручьями. Кони едва могли двигаться от множества трупов, которыми в самое короткое время покрылось все поле битвы. К концу дня русское мужество и стойкость взяли, наконец, верх. Татары дрогнули и стали повсеместно отходить назад. Около своих таборов они приостановились и вновь вступили в бой, но ненадолго. Русские неудержимо пошли вперед и охватывали врагов со всех сторон. Скоро все татарское полчище обратилось в дикое бегство. Сам Мамай, охваченный ужасом, воскликнул с тоской: «Велик Бог христианский!» и бежал без оглядки. Наши конные отряды преследовали врагов до реки Красивой Мечи, то есть на расстоянии сорока верст.

Великого князя усмотрели в дубраве, лежащего недвижимо под ветвями вновь срубленного дерева, но с призраками жизни. Скоро сюда прискакали все уцелевшие князья и бояре и, слезши с коней, поклонились до земли лежащему Димитрию. Шлем его и латы были иссечены; все тело покрыто язвами и ушибами, но смертельных ран не было. Его повезли в великокняжеский шатер и веселыми трубными звуками известили воинство, что его державный вождь милостию Божиею жив. Следующий день был воскресный. Вознеся усердные молитвы Всевышнему, Димитрий, несмотря на страшное утомление и слабость, стал объезжать войска и горячо благодарить их за славную победу. Потом он отправился осматривать поле битвы. Зрелище было потрясающее. При виде множества убитых славных защитников Родины Великий князь залился слезами. Одних князей было убито пятнадцать человек. Восемь дней оставались русские близ места ужасного побоища, предавая погребению своих братьев. Такой дорогой ценой была куплена Куликовская победа!

Значение ее, конечно, было громадно во всех отношениях. Это было несомненное торжество Руси над всей Татарской Ордой. Русский народ защитил Европу от вторжения азиатских полчищ, блистательно выполнив на Куликовом поле свое великое назначение. Если же мы припомним, что с одной стороны участвовали все несметные силы Мамая, а с другой — население только трех или четырех губерний нынешней Европейской России, то мы должны еще более проникнуться благоговейным уважением перед великим подвигом доблестных наших предков и перед изумительными дарованиями Димитрия Иоанновича, получившего от благодарного русского народа за Куликовскую победу наименование Донского. Победой на Куликовом поле Москва, в лице своего Великого князя, победила старое княжеское разногласие и вражду из-за частных волостных выгод при забвении надобностей, общих для всей Родины. На Куликовом поле народ угадал, что Москва есть истинное средоточие и сердце Русской земли, истинный защитник, сберегатель и устроитель земской тишины и независимости от соседних держав. Вернувшись в Москву, Великий князь немедленно отправился к преподобному Сергию. В Троицком монастыре по погибшим воинам служились многочисленные панихиды; был учрежден особый день их ежегодного поминовения, названный Димитриевской субботой. Позже он стал днем общего воспоминания усопших предков, родительским днем. Так в церковной памяти была увековечена Куликовская битва.

Последние годы жизни Великого князя Димитрия Иоанновича были, вероятно, самыми трудными для него; после Куликовской битвы его ждали многие тяжелые испытания. Осенью 1380 г., свидетельствуют летописи, Димитрия Иоанновича впервые посетили тяжелые болезни — сказалось нечеловеческое напряжение великого боя. В изнеможении была и вся Русская земля; оно сказалось при новых испытаниях, посетивших ее… Почувствовав приближение смерти, Димитрий Иоаннович послал за преподобным Сергием. Преподобный, наблюдавший все течение жизни Великого князя, был главным свидетелем при составлении его духовного завещания (что подтверждено документами), приобщил Димитрия Иоанновича Христовых Тайн. Древний источник воспроизводит если не самые предсмертные слова Великого князя в их исторической буквальности, то общий дух его назидания ближним. Согласно Священному Писанию, князь заповедал своим детям глубоко чтить свою мать. Его завещание было обращено к приближенным боярам. Сущность этого обращения в воспоминании князем его дружественного единства с ними, в призыве хранить мир между собой и честно служить делу, которое продолжат потомки. Привлекать людей на службу Москве было важным моментом политики Димитрия Иоанновича. Княжение Димитрия Донского, за редким исключением, не знало случаев ухода от него служилых людей; на его духовном завещании стоит большое число боярских подписей. 19 мая 1389 г. Великий князь Димитрий Иоаннович преставился. Он был похоронен в Архангельском соборе, рядом с гробницами его отца, деда, прадеда. По преданию, на отпевании среди многочисленного духовенства находился покровитель, молитвенник, Старец Великого князя, преподобный Сергий Радонежский.

Великий князь Димитрий Иоаннович положил начало всестороннему освобождению Руси от вражеского ига. Деятельность его отличалась мудрой мерой и высокой моралью: князь избегал обращаться к тем бесчестным и грубым приемам, которые были присущи его времени. Праведный подвиг князя не был забыт православным верующим народом, который видел в облике князя пример святой и спасительной любви к ближним и Отечеству. Он побуждает и ныне чад церковных к служению на благо Родины и ее народа. Великий князь Московский Димитрии Донской канонизован как святой благоверный за его большие заслуги перед Церковью и народом Божиим, и благочестивую жизнь, воплотившую спасительную христианскую идею пожертвования собой даже до крови ради блага и спасения ближних.